Духовная беседа на Оптинском подворье 10 апреля 2016 года
10 апреля на Оптинском подворье в Санкт-Петербурге состоялась очередная воскресная духовная беседа под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева).
По сложившейся традиции, первая часть беседы была посвящена чтению наизусть глав из Евангелия и Апостола. Затем, игумен Арсений и игумен Ефрем побеседовали с прихожанами на духовные темы, вопросы задавали прихожане нашего храма, собравшиеся после богослужения в трапезной. Предлагаем вашему вниманию некоторую часть из воскресной беседы и советы братии обители.
В начале беседы речь зашла о чтении святоотеческих творений, в частности, о «Лествице» преподобного Иоанна Синайского (6–7 вв.), память которого совершается Православной Церковью в 4-ю Неделю Великого поста.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Мы привыкли обращать внимание на грехи других людей, применять Евангелие к другим. «Что же видеши сучец во оце брата твоего, бервна же, еже есть во оце твоем, не чуеши?» (Мф. 7:3) Почему же так? По многим причинам. Гораздо проще бороться, например, за чистоту Православия, потому что она вроде как ясна: с католиками нельзя вместе молиться и прочее. Гораздо проще бороться против непорядков в церковной жизни, следить за поведением архиереев церкви и подобное. Гораздо проще относиться строго к внешним вещам и требовать, например, от других прочтения правила перед причастием Святых Тайн… И причем, всё кто-то другой, и мы подвизаемся за них, применяем к другим Евангелие. Но все святые Отцы говорят, что Евангелие нужно применять, прежде всего, к самому себе. Евангелие обращено лично к каждому. Господь говорит, что «и власы главы вашей изочтены суть» (Лк. 12:7). На прошлой беседе мы говорили об исполнении заповедей Божиих, и что заповеди — это не просто нравственные законы, что такое хорошо и что такое плохо. Но, как говорил Христос: «Аз есмь Путь, Истина и Живот» (Ин. 14:6), то есть это наш путь ко Христу, к миру Христову. И Господь говорит: «Дух истины, Егоже мiр не может прияти, яко не видит Его, ниже знает Его: вы же знаете Его, яко в вас пребывает и в вас будет» (Ин. 14:17). Но современный мир, мы, сегодняшние христиане, мира Христова не знаем. Надо это чётко понять и ужаснуться этому, потому что мы среди тех избранных, как апостол говорит, «вы — род избранный, царственное священство, народ святой» (1 Пет. 2:9). Но, по сути, мы не таковы, потому что мы по букве закона всё знаем: всегда кому-то другому предлагаем покаяться, боремся за чистоту Православия и прочее. А чтобы очистить своё сердце, и в него вошёл Христос, как это сделать, — мы не знаем, вообще не знаем! И что дальше? Это самое страшное… Мы забываем о хранении чистоты сердца. Мы не знаем, как его очистить. А сказано «ничтоже скверно входит в Царствие Небесное» (молитва св. прор. Иоанну Крестителю). Мы показываем своё неведение. Напомню, что три исполина, мешающие очистить нам своё сердце и прийти ко Христу, — это 1) неведение, 2) забвение и 3) разленение, или уныние, ещё так можно назвать. Но чтобы мы в этих трёх грехах постоянно не пребывали, чтобы эти три исполина нас не пугали, святые Отцы нам в руководство оставили очень много творений, не о том, что хорошо и что плохо, а как очистить своё сердце и прийти ко Христу... Один человек по опыту знает, как поступить. Другой — идёт за опытным человеком, и ему полегче в духовной жизни. Третий — руководствуется творениями святых Отцов. Самое печальное, что, несмотря на всё богатство, оставленное нам Отцами, мы оставляем его в забвении, остаемся в неведении и с леностью относимся к словам Писания. В забвении — потому что раз прочитали и забыли. В неведении — прочитали, да не участвуем (не руководствуемся)… И у нас получается такой замкнутый круг. Конечно, здесь очень важно знать и чётко понимать суть этой борьбы (против страстей), постепенной, правильной. Сейчас Неделя преподобного Иоанна Лествичника, как раз он описал в своей книге «Лествица» 30 ступеней, по числу жизни Спасителя до выхода с проповедью. Святой Иоанн чётко описал, восходя на каждую ступень, как постепенно человек начинает возрастать духовно, и какая борьба его на каждой ступеньке встречает, как для нас правильно проходить путь христианской жизни, чтобы очистить своё сердце. Есть короткий, подвижнический путь, который нам сегодня не под силу; пример такого пути показан в 5-й главе «Лествицы» в разделе про «Темницу» (находящуюся в самом монастыре), когда говорится о юноше, молодом монахе, который по послушанию решился жить среди «осужденных» и вскоре слезами покаяния достиг очищения сердца и преставился ко Господу. Большинство идут средним, его ещё называют «царским» путём, потихонечку преодолевая одну борьбу за другой, одерживая победу над страстью или падая; но падая, мы тоже приобретаем опыт, потому что, как говорит апостол Павел: «скорбь соделывает терпение, терпение же искусство, искусство же — упование, упование же не посрамит» (Рим. 5:3–5). То есть мы знаем, если мы снова поступим, к примеру, плохо, то мы опять «упадём».
ПРИХОЖАНКА: То есть появляется духовное зрение?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Не духовное зрение, а опыт. Духовное зрение — это немного другое. Духовное зрение — это вторая ступень духовного рассуждения, это умное чувство, позволяющее неложно распознавать и различать плохое от хорошего, то, что противно хорошему, и то, что естественно человеку. И человек от долгого опыта в духовной жизни уже видит эту борьбу, он может подсказать и дать совет.
ПРИХОЖАНКА: Можно, вопрос? А можно обладать духовным зрением в молодом возрасте или это присуще только старцам? Просто мне кажется, что я встречала таких людей, которые в раннем возрасте обладают чувством духовного зрения.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Святой Исаак Сирин пишет, что такое состояние наступает по длительном времени и по множеству скорбей.
ПРИХОЖАНКА: То есть в молодом возрасте — нет.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Все отцы говорят про длительность испытания, и мы знаем, что не всех Господь выводит на старческий путь. Я ещё раз обращаю ваше внимание, чтобы мы не оставляли святоотеческое чтение, и особенно «Лествицу», которая считалась на Руси самой любимой книгой и самой читаемой, её читали и монахи, и миряне. Если мы будем проводить жизнь теплохладную, зациклимся на своём псевдохристианстве, так мы и останемся и себе, и другим в тягость.
ПРИХОЖАНКА: А как и когда читать «Лествицу», насколько стараться применять написанное к своей жизни? Я понимаю, что это очень сложно для обычных людей, но хотя бы что-то можно, да?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: А вы когда последний раз «Лествицу» читали?
ПРИХОЖАНКА: Я её ещё не читала. Сейчас читаю святителя Игнатия (Брянчанинова). Но «Лествица» — это же такое высокое произведение, просто поражаешься величию мысли, но в то же время понимаешь, что это очень сложно исполнить… это подвиг нужен…
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: «Лествицу» перечитывают каждый год Великим постом. Как обычно бывает, что прочитаешь первый раз и говоришь себе: «Теперь буду делать всё по Лествице». И за этот год поняли, что всё, что хотели делать по «Лествице», не сделали, не смогли. И решили, что вот на следующий год точно будешь делать, как сказано в «Лествице». И на следующий год получилось в два раза хуже, чем в прошлый год. И также на третий год… А на четвёртый — понимаешь свою немощь, что без Бога не можем ничего сделать.
ПРИХОЖАНИН: В первой главе «Лествицы» первой ступенью является «Отречение от мира». Скажите, пожалуйста, что значит отречение от мира для мирянина?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: «Лествица», на самом деле, написана более для монахов, и всё, что в ней написано, — про монашеское общество. А как применять его вам, если и для монахов сегодня невозможно сказать, что значит отречение от мира, так как миролюбие (здесь и далее слово употребляется в значении «мiролюбие») настолько всех поразило, что мы даже не знаем, что такое отречение от мира? Апостол говорил «не любите мiр, не яже в мiре» (1 Ин. 2:15), «мiр во зле лежит» (1 Ин. 5:19) и прочее, прочее. Конечно, если человек предпочтение отдаёт материальному, а не духовному, это и будет миролюбие… Вот говорили, что читали святителя Игнатия (Брянчанинова), как раз он много писал о миролюбии, что современное общество пронизано миролюбием, что монаху не полезно общаться с мирскими людьми, потому что они в жизнь монашескую приносят мир. А вы сами должны себя как-то ограничить, и совесть подсказывает, насколько вы уклонились в привязанность к миру. Например, идёте по дороге и какая-то красивая реклама: и вы можете пройти мимо и не посмотреть на неё. И так в каждом моменте. Вы можете воздерживаться в пище и во всём остальном. Можете себя вести кротко в обществе, с людьми. Предположим, у святителя Амвросия Медиоланского была своя духовная школа, и он уже по походке мог определить внутренний мир человека. И некоторых он не брал в свою духовную школу, потому что походка выдавала человека.
ПРИХОЖАНИН: А можно вопрос. Например, когда человек выбирает монашеский путь, он получается ставит для себя очень высокую планку, которую должен преодолеть, и он отрекается от мира, даёт обеты, и они конкретные, человек должен будет их выполнить, а если не выполняет?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Мы сейчас говорили о «Лествице». И у Лествичника чётко написано, почему нужно уходить в монастырь. Почитайте «Лествицу», сами найдите это место, там всё написано. И речь не идёт о какой-то планочке, если человек согрешал… Блудница приползла ко Христу и омыла слезами Его ноги, и Господь сказал: «Иди, вера твоя спасла тя» (Лк. 7:50). Вот так мы все и приползли в Оптину пустынь, ни о какой планочке речь и не шла, мы даже «Лествицу» не читали. И что поётся при постриге, знаете, какой тропарь поётся при постриге? «Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно иждих мое житие…», и ползём к настоятелю в белых рубашках, как блудный сын. О высокой планке речь не шла, не было такого, что раз прочитали «Лествицу» и пришли. Правильно, отец Арсений объяснил сейчас, что каждый год читаем «Лествицу» и понимаем, что мы всё дальше и дальше от Бога. Помните, что сказал блудный сын, когда пришёл к отцу, простые слова: «Согреших на небо и пред тобою» (Лк. 15:18). И вся монашеская жизнь заключается в сознании своей немощи и покаянии. И чем больше живёшь в монастыре, тем больше это понимаешь.
ПРИХОЖАНИН: Благословите, батюшка. У святых Отцов есть такая мысль, что научись молиться, и молитва тебя научит всему. Какой смыл они вкладывают в эти слова?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Главное, чтоб в сердце всегда был Христос, это самое главное, это есть смысл. Если мы будем непрестанно молиться, то, естественно, будем находиться в трезвении, и каждое своё слово, каждый свой помысел будем оценивать, угодно Богу или не угодно. Но если говорить в контексте, то сейчас таких нет, кто мог бы непрестанно молиться и быть непрестанно в трезвении. Если, может быть, на Афоне есть примеры, то в русском монашестве, я не знаю таких примеров. Вы спросили про миролюбие, то как раз самая наша беда — это миролюбие и непостоянство, непостоянство в молитве.
ПРИХОЖАНКА: Как быть с тем, что прихожу на исповедь каждый раз с одними и теми же грехами…, что-то «отпадает», что-то повторяется снова?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Господь Сам сказал, сколько раз прощать, когда апостолы его спросили: «Не глаголю тебе до седмь крат, но до седмьдесят крат седмерицею» (Мф. 18:21), то есть бесконечно. Но человек должен постоянно замечать свои согрешения и ошибки. Поэтому святой Исаак Сирин и говорит, что происходит очищение от грехов, от которых вы говорите, по длительном времени, очень длительном времени, и по множеству скорбей. А мы нетерпеливы и малодушны, повторяем грех — и начинаем раздражаться, и грех ко греху прилагаем, вместо того, чтобы укорить себя и идти дальше.
ПРИХОЖАНКА: А может быть это от того, что неискренне раскаиваешься, ведь если искренне раскаешься, на самом деле, то не будешь повторять этот грех.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Как апостол Иоанн Богослов говорит, что есть грех к смерти, а есть не к смерти (по 1 Ин. 5:16–17). Если грех к смерти — это вопрос особого характера. А если мы совершаем грех не к смерти, то, что мы постоянно исповедуем, и в чём не можем не согрешать: и помыслами, и чувствами, и обонянием, и вкусом, и осязанием. Надо понимать, что наше падшее естество будет в любом случае проявляться.
ПРИХОЖАНКА: Но ведь на исповеди обещаю не согрешать. Получается противоречие, что обещаю не согрешать, но понимаю, что приду на исповедь в следующий раз с теми же грехами — значит, на подсознательном уровне я уже неискренне обещаю?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Батюшка Амвросий говорил, «где просто — там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного». Будьте попроще, без всякого подсознания: согрешили по немощи человеческой и слабости, то покаялись. И самое главное — наберитесь терпения и терпения, прежде всего, себя.
ПРИХОЖАНИН: А что значит терпеть себя?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Это и означает, терпеть себя, когда мы обещаем, стараемся исправиться и опять то же самое делаем. Это одна частичка проявления терпения самого себя.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, наверно, к этому относится, что написано в молитве к Богородице в вечернем правиле, что обещаем и опять согрешаем: «Ложь пред Богом обретаюся…
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: …и каюся трепеща, да не како поразит мя Господь, и по часе мале паки таяжде творю».
ПРИХОЖАНКА: И в Последовании ко Причащению Святых Тайн то же об этом написано, что стою пред храмом и пред Чашей, но всё равно грешный.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Конечно.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а непрестанная молитва должна совершаться, даже если ты работаешь, например?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно, если рядом никого нет и труд простой, например, переносишь гвозди с места на место, то можно непрестанно повторять Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя».
ПРИХОЖАНИН: А бывает, батюшка, что молитва сама «льётся»… Меня бабушка ещё в детстве молитве учила, когда даже не понимал, что такое молитва, и когда был трудный жизненный период, годами, и молитва была «Господи, помилуй. Господи, помилуй…», автоматическая. Это можно назвать Иисусовой молитвой?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Можно. Господь нам, может, даёт специально такие обстоятельства, чтобы мы через обстоятельства научились молитве Иисусовой. Помните, как старец Силуан рассказывал, когда к нему в книжную лавку пришёл воин, и они заговорили о молитве, и он рассказал, как он молился на поле боя, когда свистели пули. И что тогда старец Силуан сказал? Что он увидел настоящую молитву, как человек молится. Хотя он был мирской человек и на войне научился молиться. Вот, пожалуйста. Бывает, на людей такие скорби находят, что остаётся призывать только имя Божие: «Господи, помилуй». И Господь ставит нас в обстоятельства, чтобы мы постоянно учились молитве. И в скорбях остаётся единственная надежда — Бог, и больше никто и ничего, и к кому мы пойдём, как ни к Богу, к кому обратимся, как ни к Богу, кто нас ещё может услышать? Преподобный Ефрем Сирин говорит конкретно, что Сам Бог знает, что кроме Него нам никто не поможет. Сам Христос знает, что нет другого помощника нам, кроме Него. И вы всё правильно говорите, что надо молиться, только это надо стараться делать, и делать непрестанно, но мы же не делаем.
ПРИХОЖАНИН: А у меня сама молитва приходит, «льётся»…
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если что вы говорите так и есть, то об этом лучше никому не говорить, только с духовником обсуждать.
ПРИХОЖАНИН (другой): То есть даже с другом нельзя делиться?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если есть друг, который мог бы вас понять, то можно. Но таких людей, наверно, единицы, с кем можно было бы говорить о молитве, предположим, и общаться, и друг друга понимать. Но чаще бывает непонимание — это в лучшем случае, а в худшем — это насмешка. Но насмешку мы не сможем понести, потому что говорим о сокровенном. Поэтому тем самым, может, Господь и даёт нам понять, чтобы мы научились жить в своём сердце, а когда в сердце Христос, это полнота, и нам больше уже ничего не нужно.
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, а насколько ценна земная жизнь по отношению к жизни небесной, Вечной? Если можете сказать, то в процентном отношении — сколько земная, сколько вечная?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: В процентном отношении, наверно, сложно судить. Благодать Божию мы не сможем распределить на проценты…
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: «Не в меру бо Бог даёт духа» (Ин. 3:34).
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да. Думаю, что чем больше человек будет облагодатствован, тем меньше он будет любить земную жизнь. Как апостол Павел говорил: «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил. 1:23). То есть в нем уже жил Христос, и он хотел ко Христу, но ради проповеди, ради учеников, ради созидания Церкви Христовой на земле Господь его оставлял. Насколько мы боимся смерти, настолько мы любим жизнь; насколько мы меньше будем бояться смерти и стремиться ко Христу, тем меньше мы будем уделять внимания этой жизни. К примеру, вам расскажу, повествование о старце из «Благолюбия», обязательно почитайте эту книгу: приходили к одному старцу, а он настолько пребывал в молитве, настолько был облагодатствован и пребывал в созерцании, что когда только руки воздевал, он уже не помнил ни времени, ничего земного, и несколько суток мог простоять с воздетыми руками, поэтому, когда к нему приходили ученики, он руки поднимал и сразу опускал, чтобы не уходить в созерцание.
ПРИХОЖАНИН: Вот это да...
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Представляете, он в молитве уже несколько дней мог простоять, а ученики ещё были мирские, земные, поэтому он быстрее руки опускал, чтобы не уйти в созерцании и оставить учеников без поучения.
ПРИХОЖАНКА: Но ведь земная жизнь тоже имеет значение.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Земная жизнь имеет значение для будущей жизни. А если сама цель — земная жизнь, иметь жизнь, тут я не знаю…
ПРИХОЖАНИН: Можно вопрос. А как быть в таких ситуациях, в которых возникают чувства радости или печали. Получается, эти состояния возникают автоматически, и нет выбора, испытать это состояние или не испытать. И если с радостью ещё можно бороться, когда, например, дела успешно идут. То с печалью — невозможно… Как быть в этом состоянии, как погасить?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Как тут погасить? Если вы заметили чувство печали, то молиться, и в молитве, в Иисусовой молитве «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» просто укорите себя, а потом на исповеди расскажите.
ПРИХОЖАНИН: Дело в том, что и молюсь, и ещё большие скорби находят.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Мы постоянно находимся в брани, в духовной войне, и лукавый видит, что вы начали молиться и призывать Бога. Естественно могут быть ещё большие нападения.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Лукавый может начать вас путать, смущать, посылать мысли, что эта печаль от того, что вы молитесь. Поэтому должен быть опыт борьбы.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если вы не читали письма святителя Иоанна Златоуста к Олимпиаде, которая была преданной ученицей святого, то почитайте. Она очень была печальна, что с ним рассталась, когда его, как вы знаете, изгнали в ссылку, а она осталась без своего учителя. И вот святитель в письмах к ней пишет о печали, почитайте, и пишет ей, что даже апостол Павел, когда не нашёл Тита, он опечалился (см. 2 Кор. 2:12–13). То есть и святым было присуще то мирское чувство печали, которое не сразу проходит. Бывает годами печаль не проходит, и только держишься за «Господи, помилуй», и всё. А ничего другого нас и не может спасти, другого помысла, как только «Господи, помилуй». И это свойственно людям, и никуда мы от этого не денемся. Печаль нас всегда преследует. Печаль, скорбь, болезнь… А бывает, Господь нас специально не слышит и даёт понять, что такое быть без Бога, почувствовать оставленность, и зачастую так в наше время, время безблагодатное, и бывает, чтобы мы почувствовали, что значит быть без Бога.
Также, на воскресной духовной беседе обсуждались и некоторые другие вопросы.