Воскресная духовная беседа от 17 января 2016 года
17 января после воскресного богослужения на Оптинском подворье состоялась духовная беседа под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева).
По сложившейся традиции, первая часть беседы была посвящена чтению наизусть глав из Евангелия. Прихожане читали по очереди зачала из Евангелия от Матфея (5–7 главы) и Иоанна (14–15 главы).
Затем, игумен Арсений и игумен Ефрем побеседовали с прихожанами на духовные темы. Вопросы задавали прихожане нашего храма, собравшиеся после богослужения в трапезной. Предлагаем вашему вниманию некоторую часть из воскресной беседы и советы братии обители.
В начале разговора отец Настоятель обратил внимание слушающих, что при чтении Евангелия на церковнославянском языке необходимо различать смысловое значение слов, как например, мир/мiр (по написанию с и «восьмеричной», «иже» / и «десятеричной», «i»), а также важно правильно понимать слова под титлами.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: В церковнославянском языке от одной буквы меняется смысл всего высказывания. «Мир Христов», тот мир, который пришёл Христос нам дать, обозначается с и «восьмеричной». Ещё раз прочитайте внимательно 14-ю главу от Иоанна, только нужно Евангелие на церковнославянском языке; если возьмёте гражданский шрифт, то там будет везде «и», обыкновенная, восьмеричная. Пишется: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не яко же, как мiр дает, Аз даю вам» (Ин. 14:27). Господь говорит: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах» (Мк. 4:11). Человек постепенно начинает подходить ко внутреннему смыслу: человек пришёл к Богу от скорби или от радости, по любви к Богу. Прошёл тот путь, которым его Господь призвал. Как мы называем, прошла «призывающая» благодать и дальше начинается поиск: нет ли таких, которые поищут Меня, ощутят Меня и Он «не далече от единаго коегождо нас суща» (Деян. 17:27). И начинается поиск Бога, и вот здесь мы приходим в то состояние, когда или нам дано будет знать Царствие Небесное, или мы так и останемся во«внешних» (см. выше по Мк. 4:11). Это внутренне христианство, глубокое христианство, оно и раскрывает Царствие Небесное, которое внутрь нас есть (Лк. 17:21), и соединяет нас со Христом. Например, возникает у нас какой-то благочестивый спор (или беседа) о какой-то проблеме, о духовном вопросе, и что самое главное нам нужно сделать, о чём не забыть?
ПРИХОЖАНИН: Доказать свою правоту.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Это ли...
ПРИХОЖАНИН: Показать своё смирение и терпение.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Близко.
ПРИХОЖАНКА: Проявить любовь.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Любовь — это уже совокупность совершенств.
ПРИХОЖАНКА: Правду выяснить. Но смотря о чём спорить...
ПРИХОЖАНИН: Мир сохранить.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Молодец! «Недалече еси и ты от Царствия Божия» (см. Мк. 12:34). Преподобный Марк Подвижник пишет, в споре главное сохранить мир… Ваш собеседник ушёл с миром на душе, и вы остались с миром, хотя даже у нас и осталось своё мнение на этот счёт, ушли домой, сделали за друга поклон, один-два, и легли спать — и всё. От этого мира мы получаем такую радость! И от хорошего настроения того человека (собеседника, с кем начали спорить, но примирились) — мы тоже радуемся. От того, что нас укорили — мы радуемся. От того, что мы согласились с другим человеком, мы не расстроились — а оставили наше сердце гладким-гладким, как поверхность неколеблющегося, без ветра, моря. Этим мы сохранили своё трезвение. Так мы понимаем, что значит «мир Христов» (Ин. 14:27), понимаем, почему написание разное (мир/мiръ), начинаем искать у святых Отцов ту тайну, которая сокрыта в Евангелии и которая открывается, кому?
ПРИХОЖАНИН: Ищущим её.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Совершенно верно. Ищущим, толкующим, просящим. Обретение такого состояния — самое благодатное время. Как отец Ефрем на прошлой беседе говорил, что когда настрадается, наскорбится человек, то он начинает слушать собрата, сохранет с другими мир Христов. Это то делание, которое дано христианам, чтобы обрести мирное состояние души…
ПРИХОЖАНИН: Я понял, что главное сохранить мир, если возник спор. Но у меня другой вопрос: как сохранить мир и не быть лицемерным? Например, если с братом или сестрой заспорил, как не впасть в лицемерие. Я сказал «ты прав», даже сказал что-то утешительное, а внутри не согласился, как бы «кипишь», как же быть с этим лицемерием…
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да не какое это не лицемерие… Если вы в этот момент предстанете перед Богом, что Господь скажет, что ты мир не сохранил или истину не доказал своим повреждённым умом? О чём Господь спросит, скажите? Каждый со своим характером, со своими немощами, и что мы будем спорить, до крови брата подвизаться, как отец Силуан говорил. У нас у каждого свои особенности, о чём спорить? О бытовых вещах вообще спорить не надо, «простите-благословите». Если касается чего-то другого большего — то же промолчать. Если касается веры — и видите, что вас человек не способен слушать, то не надо говорить. Кому Господь сказал: «Не дадите святая псам, ни пометайте бисер ваших пред свиньями» (Мф. 7:6), — кому говорил Господь? Зачем нам спорить с кем-то. Преподобный Ефрем Сирин говорит совсем просто, когда спор заходит в тупик он говорил: «Благословенный, пусть будет по-твоему, прости, я не знал, о чём ты говоришь». Так нужно ответить брату. Способны ли мы на это? А мы: «Зелёное?» — «Нет, салатовое!» — «Нет, зелёное»… И будем так спорить, и переругались до конца своей жизни, и перестали общаться друг с другом. Я вообще не вижу смысла в спорах, когда человек особенно настаивает на своём, нужно просто замолчать.
ПРИХОЖАНИН: А где граница лицемерия в разговоре и неискреннего ответа другому человеку?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Лучше молчать. Знаете, иностранцы говорят в отношении к русским, что русские все угрюмые ходят. А у нас ментальность такая, кому-то мы улыбнёмся, кому-то не улыбнёмся. Улыбнёмся — тому, кого любим, кому доверяем, но не первому встречному. Иностранцы всегда всем улыбаются, но что стоит за этой улыбкой, скажите?.. видимо, такое правило наружного поведения, когда нужно себя вести, постоянно улыбаясь. А у нас, как говорил У. Черчиль, если русский буянит — дрожит вся земля, если кается — приклоняются небеса. Если мы не любим, зачем нам улыбаться (показательно, специально). Если говорим с врагом — то тут надо творить дела мира и любви. А просто так улыбаться, первому встречному, вот это, наверное, будет лицемерие. А в отношении с ближним, какое может быть лицемерие, если у нас должно быть всё по любви, по миру, по снисхождению друг к другу. «Я не буду примиряться, потому что это будет лицемерие, потому что у меня на душе есть какой-то помысел», — так нельзя, а завтра тогда что будет, ещё больше возникнут разногласия, возненавидим ещё больше друг друга.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка Ефрем, а вот в Евангелии Христос называет фарисеев лицемерами, и дальше, я просто не помню по тексту, Он приводит примеры, за что их так называет.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Потому что всё делали напоказ — «а сердце же их далеко отстоит от Меня» (Мф. 15:8).
ПРИХОЖАНКА: В нас много мирского лицемерия, многие люди делают напоказ, говорят много лишних слов и действий.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Это хорошо, что мы об этом задумываемся, говорим об этом. И наше сердце, наша совесть подсказывает нам, что мы делаем что-то не так. Кого-то порой хвалим, и думаем, что ты не совсем так думаешь о нём — получается тоже лицемерие. Господь видит, что у нас на сердце. Когда вопрос касается мира, мы говорим о примирении, произошло, например, какое-то недоумение, мы идём и примиряемся, несмотря ни на что. Это не будет лицемерием. А когда мы специально делаем или говорим: «Ой, батюшка, вы так сказали, так сказали!», или «Батюшка, я такая грешная, такая грешная!» — «В чём же ты грешная?» — «Да ни в чём не грешная, на себя посмотрите, чтобы мне такие слова говорить». Так и получается…
ПРИХОЖАНИН: Когда мы говорим о высоком, а поступаем низко, мы тоже лицемерим.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да конечно, нужно быть искренним по отношению к ближним. Искренним по отношению к Богу, прежде всего. К Богу, потому что Господь всегда зрит на сердце человека, всегда зрит на сердце: как мы поступаем, какой мотив у нас этих поступков…
ПРИХОЖАНКА: Получается, что лицемерие, лукавство и лесть все между собой «завязаны», да?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно.
ПРИХОЖАНКА: То есть она одна такая круговая порука, которую только наша совесть может обличить. Бывает, и не разберёшься.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Наверно, когда мы более внимательно живём, наша совесть нам сразу подсказывает перед началом наших слов или какого-то дела, на сколько мы это будем говорить и делать лицемерно или нелицемерно.
ПРИХОЖАНКА: То есть это всё внутренне.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Внутренне, а выражается внешне… Это всё наше падшее естество, и дьявол нам что-то говорит, и мы его слушаем. Насколько мы принимаем помысел, насколько не принимаем. Особенно это характерно для нашего времени…
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, можно вопрос. Например, если твой брат тебя чем-то огорчает, в одном и том же всегда приносит огорчение, и ты теряешь душевный мир. И ты ради мира говоришь ему, что всё в порядке, но, на самом деле, мир разрушается.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Преподобный Ефрем Сирин по этому поводу советовал, если такое происходит, и чтобы не было злопамятства, ты можешь сказать другому с кротостью, о чём беспокойство. Если вам сестра или кто-то что-то говорит, а вы от этого смущаетесь, то можете с кротостью сказать: «Это меня смущает». Можете это сказать? Можете. Просто, по-доброму сказать, каждый из нас может. Зачем всё больше и больше наносить себе раны, и всё больше и больше пребывать в смущении.
ПРИХОЖАНКА: То есть человек не изменится?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Я говорю, что пишут святые.
ПРИХОЖАНИН: Значит, можно подойти и с кротостью сказать «брат, ты меня смущаешь».
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если это сделано братом делом или словом — да. А если у вас просто помысел по отношении к человеку или к делу, и брат не знает о ваших помыслах, тогда зачем ему говорить, он может смутиться. Но это уже удел опыта. А когда по отношению именно к вам, он вас оскорбил, вы, предположим, промолчали, ещё раз оскорбил, опять промолчали; и когда это уже доходит до крайней степени, скажите по-доброму «прости, брат, это меня смущает».
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а ещё бывает, что перед тем, чтобы что-то сказать бывает в сердце такой страх, а вдруг скандал будет?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да, это у каждого из нас. Мы читаем в Притчах: «не обличай злых, да не возненавидят тебя» (Притч. 9:8). Здесь сложно сказать. Как можно советовать, если это может каждый день произойти и с вами, и с нами. Выходишь, предположим, из храма, и тебе бабушка или кто-нибудь говорит: «Батюшка, ты служил сегодня, ужас какой-то». Что скажешь — «Простите». А бывает, кто-то просто начинает тебя ненавидеть. Что здесь делать? Ты понимаешь, а он, может, сам не понимает, что находится под воздействием, лукавый искушает. Ты же будешь не с человеком бороться, а лукавого побеждать. Помните из Патерика: два брата работают на огороде, одному бес подошёл и сказал, тот плохо работает, и ко второму подошёл и сказал, тот плохо работает, и братья начали между собой ссориться и ругаться. А начало было от лукавого, зачастую так бывает. «Сестра, ты делаешь не так!» — «Да ты посмотри на себя!» — «Смиряйся!» — «Сама смиряйся!», и понеслась… И дошло до откровенной ругани, и так часто бывает.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка Ефрем, человек смиряется перед обстоятельством, перед людьми, перед стихией, и не всегда он это делает с любовью, он просто смиряется в силу здравого смысла. Ранее прозвучал вопрос про кротость, и я думаю, кротость — это тоже смирение, но с любовью.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Бывает человек по природе своей кроткий. Он ведёт себя кротко, поведение, походка, одежда, говорит со старшими кротко, с ближними говорит кротко, — всё обнаруживает в нём кротость. А смирение — это уже плод духовной жизни. Кротость может быть природной…
ПРИХОЖАНКА: От воспитания.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да, если человека воспитывали кротко, предположим, есть патриархальные семьи, где со старшими говорят на «вы»… А смирение… Смирение не бывает без опыта, настоящее смирение, не бывает без каких-то страданий, без скорбей, когда человек на самом деле поймёт, что без смирения вообще ничего невозможно.
ПРИХОЖАНИН: Отец Ефрем, а вы можете пояснить, как понять по состоянию человека, простил ли его Бог. Что должен чувствовать тогда человек, человек простивший, в идеале?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Я думаю, если говорить конкретно, то он должен чувствовать ослабление осуждающих помыслов этого человека, мир (душевный), нет злопамятства.
ПРИХОЖАНИН: Я слышал, что у того человека, который по-настоящему простил должно быть даже желание сделать что-то доброе для человека, который тебя обидел, а иначе это не совсем прощение.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Мы всегда должны делать добро тем, кто нам делает зло. Это заповедь. Если можете ему помочь, помогите. Но мы вообще не должны допускать, чтобы у нас была с кем-то война. Если война начинается, это уже ужас. После неё нужно столько преодолеть помыслов, брани, столько молиться, просить у Бога: «Господи, измени этот помысел осуждения из моего сердца об этом человеке». Хорошо, примирились. А потом через некоторое время опять начинается. Какие-то брани начинаются, ты вспоминаешь… И опять война. Поэтому я и отвечаю вам, что это ослабление помыслов, ослабление брани, нежелание об этом человеке не только говорить плохо, но и в душе гнать осуждающие помыслы.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Это называется состояние, как Оптинские старцы говорили, в твердыне смирения… Кротость (в человеке) ещё может измениться. Она бывает от природы, бывает воспитана в себе, а бывает от Благодати... А твердыня смирения — она не падает, она не тянет за собой злопамятства. И только тогда деятельность (духовная) переходит в созерцательную.
ПРИХОЖАНИН: Я почему спросил, у меня конкретно есть пример, я думал, что простил человека, а потом проходит время, и понял, что всё-таки не простил. Я представил, что если я вдруг явлюсь на Суд в этом состоянии, то точно не попаду в Царство Божие…
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если вы боролись и просили у Бога помощи в брани, то вы, как мученик, будете перед Богом…
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: …И вы переходите на Небо с венцами. Как воин, который находился на войне и защищали своего царя, — это образный пример, передающий состояние мира души. Вспомним из Лествицы об этом. Как только грех к вам прикоснулся, вы ещё не согрешаете, дальше начинается собеседование, и здесь вы ещё не согрешаете, если пока вы неопытен, но как только вы пленились — эта «грязь» греха пошла в ваше сердце… Пускай это будет, например, злопамятство, раз о нём идёт речь. К вам прикоснулся помысел злопамятства, вы начали собеседовать: «да, этот человек, сделал мне плохое в тот раз», «а я же не ответил ему», «и он думает, что я не могу ответить ему, не могу постоять за себя». И вы переходите в состояние пленения: «надо же было ему сказать то-то, тогда бы он понял, кто я такой», и пошло-поехало. Если в этом состоянии предстали пред Богом, вы попадаете в ад… Как в прошлый раз нам отец Ефрем сказал, когда мы попадём на Небо, там сразу будет явным наше состояние души. Но если ты и прикосновение пропустил, и прикосновение греха допустил, собеседование тебя ввело в пленение, а в данном случае, злопамятство перешло во мщение. Ты понял, что ты упал, — и начинаешь бороться: берёшь меч и «Боже, милостив буди мне, грешному», «Боже, милостив буди мне, грешному»… Тогда тебя обступили бесы, твое сердце переполнено злопамятства, но ты понимаешь, что ты согрешил и молишься. И если ты отходишь в мир Иной в таком состоянии, то тебя встречают, как мученика, понимаешь? Вот в чём разница. Святой Иоанн Лествичник говорит, если не было б искушений не было бы и венцов, искушения могут вас ввести в ад, а могут ввести вас в Рай (Лествица 26:156).
ПРИХОЖАНКА: Можно спрошу по поводу прощения, батюшка, не могли бы вы объяснить? Я очень много читала по поводу прощения. Действительно, прощаю умом обижавшего человека, на словах, а оказывается, что не простил, эти «змеи» просто притихли… Я логически начинаю противоречить злым мыслям.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: «От тайных моих очисти мя» (Пс. 18:13), говорил пророк Давид.
ПРИХОЖАНКА: Ну почему так происходит?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Я полностью согласен с отцом Арсением, нужно молиться. Вам лукавый предлагает помыслы, вы начинаете с ними собеседовать. А вы: «Это не так, я люблю этого человека». А лукавый с другой стороны: «Вспомни то, вспомни это». Вы с ним (с лукавым) начинаете беседовать. В конечном итоге, вы всё равно проиграете! Вам бес такое скажет, что вы начнёте этого человека осуждать. И чтобы не было этого собеседования, чтобы не было собеседования с лукавым, все святые говорили: нет оружия выше, чем призывать имя Христово. Вот помысел пришёл, что там говорить, хороший или плохой, — «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», — и всё. Вот самое главное оружие. Иначе — мы будем проигрывать, бесконечно проигрывать. Тщеславие, блудный помысел, ещё что-то… Поэтому мы говорим, научитесь сразу применять оружие — молитву. Другого пути — нет. Мы будем говорить, говорить, и опять то же самое. Поэтому возьмите в руки оружие.
ПРИХОЖАНКА: Хорошо, а говорят, что прощение — работа над собой, в том числе это и самоукорение и так далее. То есть это логически должно усваиваться в голове?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Логически у нас такое может усвоиться, что лукавый вам так логически выстроит! Вы же не знаете с кем вы общаетесь в данный момент — с ангелом или лукавым?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: В сердце, в сердце нужно держать самоукорение, а в уме — молитву.
ПРИХОЖАНКА: В отношении любой страсти?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: При любой страсти. Иначе мы никогда не научимся побеждать. Вы будете задавать вопросы, мы будем отвечать. В следующий раз вы снова задавать тот же вопрос, мы опять то же самое, и будем приводить примеры святых Отцов. А все святые Отцы говорят только о молитве при побеждении помыслов, о призывании имени Божьего, нет другого оружия, кроме «Господи, помилуй», «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Можете помолится? Можете. Даже при встрече, если человек уже как год оскорбил, и вы примирились, год проходит, вы снова видите этого человека, лукавый говорит «а вспомни», а вы: «да нет, я же год забыла, молилась за него», — вы начинаете общаться с помыслами. Зачем общаться? Надо молиться: «Господи, помилуй мя». Это в любой брани будет. Просто у нас ещё ум не привык к словам молитвы. Поэтому мы говорим научитесь призывать имя Божие: в дороге, на улице, в метро, в машине. Начинается навык, ум начинает привыкать к молитве… Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что любой подвижник, сколько бы он не боролся, он не будет так искусен, как лукавый. Поэтому и святые Отцы, и святитель Игнатий в «Приношении современному монашеству» пишет о призывании имени Божьего и недопущении никакого собеседования, никакого общения с злыми помыслами.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Помните, мы ещё с вами говорили о самоукорении. Укорите себя. Запомните, ещё раз, что самоукорение — это не хаянье себя, что я такой плохой-сякой, это безвидный помысел в сердце, что ты виноват, и Иисусова молитва.
ПРИХОЖАНИН: Простите, батюшка, у меня вопрос о Евангелии. Вот мы скачиваем Евангелия в телефон. А ведь Евангелие — это такая книга, которая должна быть на особом месте, как иконы, особенное почитание. А сейчас мы Евангелие в телефоны закачиваем, а телефон в кармане. Как быть?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Евангелие — это, прежде всего, Благовестие. Почему вы решили, что должна быть обязательно книга. Это Благовестие запечатлено на электронном носителе, я здесь не вижу никаких противоречий.
На духовной беседе братии обители с прихожанами прозвучали и некоторые другие вопросы.
Также, на собрании Емельян Черпак, Татьяна Владимирова и Светлана Квашнина («ДИАКОНИЯ») рассказали присутствующим о результатах очередной поездки в Городскую больницу №14 — о том, как прошёл молебен с акафистом Божией Матери в стенах лечебного учреждения, какая была оказана социальная помощь и духовная поддержка людям в этот раз. Поездка состоялась в праздничные дни, на святках.
Напомним, что по инициативе прихожан нашего храма и участников «ДИАКОНИИ» было решено помогать социальным служением ещё одной из городских больниц, а именно Отделению гнойной хирургии 14-й больницы: читать акафисты, проводить молебны, вести череду дежурств, узнавать проблемы людей, выслушать и поддержать советом, помогать нуждающимся. По благословению игумена Арсения первая поездка состоялась на день памяти святителя Николая Чудотворца, 19 декабря (о поездке читайте в новости о духовной беседе от 20 декабря 2015 года).
Господь сказал: «Любяй Мя заповеди Моя исполняет» (Ин. 14:21) и «болен бых, и посетисте Мене; в темнице бых, и приидосте ко Мне» (Мф. 25:36). Любовь к ближнему, милосердное служение — это наше священное призвание, нравственный долг христианина.
Социальное служение — дело, которое объединяет приход нашего храма. Здесь мы можем проявить свои таланты, найти друзей и единомышленников. Дела милосердия и любви являются действенной проповедью христианства для людей, находящихся вне Православной Церкви. Апостол Петр писал: «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией» (1 Пет. 4:10).