Воскресная духовная беседа от 27 декабря 2015 года
27 декабря на Оптинском подворье состоялась воскресная духовная беседа под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева).
По сложившейся традиции, первая часть беседы была посвящена чтению наизусть глав из Евангелия. Читали главы Евангелия от апостолов Иоанна и Матфея. 57-е зачало Благовествования от Иоанна, «Якоже Мене послал еси в мир…», отец настоятель зачитал наизусть сам.
Затем, игумен Арсений и игумен Ефрем побеседовали с прихожанами на духовные темы, вопросы задавали прихожане нашего храма, собравшиеся после богослужения в трапезной. Предлагаем вашему вниманию некоторую часть из воскресной беседы и советы братии обители.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Евангелие является основанием в нашей жизни. И я, как священник, даю вам некоторые задания (чтение Евангелия, святоотеческие творения), чтобы наша духовная жизнь не стояла на месте, но развивалась, развивалась наша душа. Развивалась и шла ко Христу. Но, порой, душа не хочет развиваться, поэтому она останавливается, становится пустой… И дальше, самое интересное, такое нерадение тянет за собой забвении, а забвение оставляет человека в неведении. Когда человек говорит: «Я не знал такой-то Божий закон». Но все святые Отцы говорят, что неведение и незнание — это грехи, которые мы допустили в своё сердце по нерадению. Наша душа становится виновной в том, что она не видит Бога. Часто говорят, что у многих людей возникает неудовлетворённость христианской жизни. Почему? Потому что нам, христианам, просто лень идти за Христом. Как сегодня читали евангельскую притчу: «супруг волов купих пять… имей мя отречена», «жену поях, и сего ради не могу приити…» (Лк. 14:16–24). Поэтому вся неудовлетворённость нашей христианской жизни возникает из-за нашего нерадения. Но нас Господь любит. У людей много скорбей, вольных и невольных, и эти скорби попущены Богом по любви, потому что скорби человека очищают... Если человек идёт сам к Богу, и Господь ему тоже попускает скорби. Но для него скорбь становится уже, как апостол Иоанн говорит: «и заповеди Его тяжки не суть» (1Ин. 5:3), — он (этот человек) уже знает, за что ему скорби попускаются промыслительно, и человек видит эту любовь Божию, видит сыновство, что Он — Отец, а человек Его сын, и Господь его любит. Эти скорби для него, можно сказать, в радость, он их принимает мирно.
ПРИХОЖАНКА: Это надо быть тогда уже духовно зрелым, правильно?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Совершенно верно, духовно зрелым. А мы не можем быть духовно зрелыми, потому что мы ленивые, неусердные.
ПРИХОЖАНИН: Я ещё заметил, что нам мешает самооправдание, когда сам перед собой оправдываешься и перед другими.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Конечно. Старцы Оптинские знали о состоянии современного человека, что сила произволения к Богу у людей настолько ослабла, поэтому они благословляли на такое духовное делание, которое не требовало больших сил от человека, ни физических, ни духовных. И они как раз выработали это учение, или взяли за основу, учение о самоукорении, сокрушении и смирении. Вспомните, у Оптинских старцев если читать письма или поучения, там всё о смирении и самоукорении. Вот и нам бы почаще укорять себя, не оправдываться. Но и это уже для нас становится тяжёлым… Все мы знаем по опыту, что мы часто рассеянно читаем молитвенное правило: читаем утренние молитвы, раз — и «улетели» мыслями, вспомнили — вернулись к молитве, потом опять… Святитель Феофан Затворник пишет, что как только отвлёкся от молитвы и понял, что ум рассеялся, возвращайся обратно и читай заново. Так святитель Феофан будит силу нашего волевого произволения, то есть нашу волю… А старцы Оптинские почувствовали, что мы уже не способны и на такое: они говорили своим духовным чадам, если ты рассеялся в молитве, то хорошо бы вернуться назад, но, если ты устал, укори себя и продолжай читать дальше, — то есть, не смущаясь этим, мирно продолжай читать дальше. Здесь, в этом случае, пробуждается сила наших чувств, то есть сокрушение, самоукорение.
ПРИХОЖАНКА: Почему тогда надо учить Евангелие наизусть?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Да, это делание сложное, но это делание облегчает нам жизнь: наш ум будет «плавать» в Божьем слове и на всякое время будет иметь заповедь Божью. Произошло какое-то событие, и мы вспоминаем Бога. Вот нас кто-то похвалил, а мы про себя: «всяк возносяйся смирится» (Лк. 18:14). А если не знаем эту заповедь, то придумаем что-нибудь по своему разумению… Что такое Новый Завет? Это возможность жить с Богом, полностью исполнять Его волю. Это уже не нравственный закон: что хорошо или плохо. Это возможность войти в Царствие Небесное. «Узкая врата и тесный путь, вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его» (Мф. 7:14)… Кто занимается этим делом, изучением слова Божьего, это очень хорошо…
ПРИХОЖАНИН: Хочу сказать, по опыту, что настолько лень учить, лень заставить себя, на 95% — просто лень. Эту лень и обнаруживаем так… Казалось бы, какие-то строчки прочитать. А у меня всевозможных мыслей в голове миллион, и думать о них не лень. А почитать несколько строчек Евангелия, никак… Всё остальное, получается, самооправдание.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Очень хорошо сказано. Этим деланием мы обнаруживаем свои недостатки: леность, нерадение. А если бы не начинали делать, то бы и не увидели. А если не учим, то и не оправдываем себя, а укоряем: «Боже, милостив буди мне, грешному. Я ленивый». Из того, что вы не начинали учить предложенные главы из Евангелия, можем извлечь пользу для себя, а можем извлечь и смущение.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а вот надо ли отделять мысль от помысла?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: В аскетических творениях разделяются помысел, мечтание, пленение и грех, так, отец Ефрем?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Ещё прилог и сочетание.
ПРИХОЖАНКА: А прилог — это что?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Начало греховного помысла. Это надо понимать через опыт. Если живёшь в монастыре, и это делать очень сложно (различать помыслы). Но в миру я и не знаю, как вы это будете разделять. Это очень скоротечно. Допустим, вы отсекли греховную мысль, не пленились и начали сразу бороться.
ПРИХОЖАНИН: В смысле, как предмет для исповеди, если отогнал эту мысль, её не надо исповедовать?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Тогда нет. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что мы настолько рассеяны, прилог с мечтанием приходят одновременно, мы не успеваем уследить. Для этого нужен ум, навыком обученный к различению добра и зла. Это очень сложно. Вы в миру живёте, или в общежительном монастыре, или скиту… Как святые Отцы говорят, одно дело, когда мы пленились (греховным помыслом) находясь где-то на послушании, другое дело — на молитве. То есть это разные вещи. На молитве с нас спрос больше, потому что мы имеем все условия и настроены…
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а если ты отвлекаешься на молитве, это надо всегда исповедовать?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Надо.
ПРИХОЖАНИН: Потому что не отвлекаться не получается.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Никто не может не отвлекаться: «Никто не может сам собою удержать свой ум, — говорит преподобный Григорий Синаит, — если не будет он удержан Духом». То есть Святым Духом. Человек может желать, может стараться это делать, пытаться заключать ум в словах молитвы, или ещё какие-то приёмы предпринимать, или просто длительно молиться, но не отвлечься не может. «Ибо он, — говорит Григорий Синаит про наш ум, — неудержим».
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, расскажите, пожалуйста, о признаках прелести в молитве? Я взял в библиотеке книгу и там написано о прелестях. Все говорят, мы находимся в прелести и в молитве тоже. А в молитве какая прелесть? Рассеянность мне понятна, а вот прелесть в молитве не очень понятна...
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Отец Ефрем, ответь нам про прелесть в молитве.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: А что вы желаете в молитве? Самая главная цель молитвы — это покаяние. Если вы ищите другой цели: наслаждения, каких-то чувств, озарения… Но самый главный смысл молитвы — это покаяние. Но можно иметь и другую цель, пусть невольно, не понимая это. Все люди хотят какого-то услаждения...
ПРИХОЖАНИН: Услаждения в молитве?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно, как сам старец Паисий говорил, сидят монахи и самоосвящаются, вот это, наверно, будет прелесть. Святитель Игнатий (Брянчанинов) очень много говорил о действии крови в человеке. То есть через какое-то делание, через какой-то навык у вас будет возникать на молитве умиление, слёзы и прочее, а вы будете воспринимать это как благодатное дарование, духовный плод, то здесь уже признаки прелести. А самое главное будет утеряно и не понято — «Господи, помилуй мя». Зачастую так и бывает в современном мире. В монастыре молиться гораздо легче. Сидишь на молитве, рассеялся — и понимаешь, что ты сам в этом виноват. А как вам быть, если уже вышел из дома, куда-то посмотрел и уже соблазн… Как удержать тут ум? Я не могу вам посоветовать, не могу даже сказать что-то.
ПРИХОЖАНИН: А для чего самоуслаждаться в молитве?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Потому что человеческая душа сладострастна, она хочет наслаждения, в любом её проявлении, хочет дарований.
ПРИХОЖАНИН: Нет, не хочу.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Почему? Все мы молимся в акафисте Иисусу Сладчайшему, что мы говорим: «Иисусе Сладчайший…». Вот об этом и речь, что Иисус — Он Сладчайший. Вот и получается, мы хотим получить благодатные дары, не очистившись. Все старцы говорили, не надо искать себе никаких дарований, не просить этого у Бога, просить только помилования и покаяния. Это самое главное. И это беспроигрышно, когда человек считает себя за ничто, когда считает себя хуже всех и просит искренне «Господи, помилуй мя», он будет отвергать прелестное, потому что будет понимать, что это ему не нужно.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, я прошу в молитве вразумления, может, я неправильно что-то делаю.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Всё правильно. Вразумления, помощи… Молитва — это непрестанное общение с Богом, когда человек просит непрестанно у Бога помощи. У кого он просит? У Всевышнего, у Всемогущего, прежде всего, Любящего. Мы обращаемся к Личности, Всемогущей Личности, Которая нас слышит и понимает, и понимает так, как никто другой не понимает. У святых Он в сердце пребывает, у других нет. Кто-то рассеивается в молитве… Поэтому мы и говорим о трезвении, об отсечении помыслов. У монахов легче, потому что нам даны все условия, а вам сложнее. Но никто не говорит, что этого делать не надо.
ПРИХОЖАНИН: Человек же сам не может отсечь эти помыслы.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Вот подойдите к этой двери и, не постучавшись, вам никто не откроет. Вы скажите: «Почему не открыли?», а вам скажут: «Вы и не стучались». «Стучать», то есть молиться — дело нашего произволения и желания, а когда «открыть», решает Бог.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит…» (Мф. 7:7). Ещё один пример в пользу знания Евангелия.
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, можно ещё один вопрос по этой теме. А если человека мучают нерешённые вопросы, проблемы, дела; и вот настало время молитвы. Человек читает молитву, но неспокойное состояние присутствует. И человек читает молитву, чтоб хоть сколько-то успокоиться… Принимается ли такая молитва Богом?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Думаю, всё принимается, любой призыв к Богу принимается. Бывает, если мы просто не радеем, постоянно рассеиваемся и не радеем о том, чтобы быть внимательными, то, конечно, такая молитва будет нам во грех. У святого Иоанна Лествичника есть конкретный ответ, когда он про чтение Псалтири говорит, откуда ты рассеялся, начни с того места. Мы можем так сделать? Можем. Прочитали молитву или тропарик и ничего не поняли, можно снова прочитать с вниманием. Наш труд, наше произволение, наше желание должны всегда присутствовать. Часто мы невнимательны к своей жизни, поэтому у нас это всё происходит и на молитве. Святитель Иоанн Златоуст говорит конкретно, если мы сами себя не слышим, то слышит ли нас Бог?.. Бывает, что мы читаем разные тексты, тогда наш ум будет внимательным, потому что мы читаем что-то новое, и мы сосредоточеннее читаем (меняем дневные каноны или акафисты), а когда мы читаем постоянные тексты, наизусть, механически, и хотим полного внимания и сосредоточенности, и не получается (утренние, вечерние молитвы).
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, у апостола повторяется мысль, неоднократно, про стяжание звания сыновства Божия, наследование сыновства Божия. Что подразумевает апостол, ставя такую задачу перед христианами?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Святые Отцы говорят, есть три степени — степень раба, степень наёмника и степень сына. Раб — кто, боясь наказания, не согрешает. Наёмник — ради Царствия Небесного. А сын не согрешает ради любви к Отцу, это последняя ступень. Когда Господь дарует благодать сыновства, и человек уже не согрешает, пребывает в благодати как сын; не согрешает, потому что любит Отца. Помните, в Апостоле же сказано: «совершенная любы вон изгоняет страх» (1 Ин. 4:18). О таком сыновстве и идёт речь… А когда Господь обогащает (духовно), то человек чувствует себя сыном Творца. Это, наверно, основное устремление, какое может быть… вернуться к своему Отцу Небесному. И мы же молимся «Отче наш», вот самое главное. Эта любовь непостижимого характера, глубочайшего, сакрального, нет слов, чтобы её описать, чтобы выразить то сыновство… Приходят в монастырь, чтобы не согрешать в миру — а порой говорят «ухожу в монастырь совершенствоваться», такие высокие слова! — в конечном итоге, мы приходили в монастырь, потому что боялись согрешить, погибали в миру от греха, и пришли в монастырь ради покаяния, а потом уже или становились хуже, или возрастали. У святого Иоанна Лествичника хорошо описано, как человек возрастает, ступени возрастания, которые доходят до звания сыновства. Но кто эти моменты может понять?! Все мы дети Божии, что мужчины, что женщины, и на Небе мы будем пребывать, как ангелы, все будут иметь любовь Божию и все будут пребывать в любви Божией (см. Мф. 22:30; Лк. 20:27-40; Рим. 8:17-20 и др.). Но если кто-то уже не согрешает, как сын, имея любовь Божию, то слава Богу! Мы, зачастую, боимся страха наказания, мы согрешаем и говорим: «Господи, только не накажи», правильно? Редко, кто даже наёмником бывает, предположим: «Я такие-то грехи оставил, Господи, и тружусь ради Царствия Божия». Все мы рабы, но рабы Божии.
Далее, на беседе зашла речь о зарождении и развитии старчества в Оптиной Пустыни, о преподобном Амвросии Оптинском, окормлении братии и мирян в монастыре, а также о современном явлении младостарчества, доверии к священнику и о правильном отношении духовных чад к своему духовнику.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: У многих современных людей и, в особенности, женщин священник становится идолом. А где Христос? Мы можем посоветовать. А право выбора — ваше. В монастыре послушание, пришёл и отдался в волю настоятеля, и то сейчас спрашивают мнение, лояльнее относятся к поврежденной воле молодого поколения… Современные люди не могут нести так послушание, чтобы его исполнять с прямой категоричностью. Если вы доверяете священнику, то нужно исполнять благословение священника, и вы понимаете, что вам не дадут благословение, которое противоречит или неисполнимо... Многие люди в священнике видят какого-то «гуру», учителя, только его одного слушают. Бывает, происходят такие банальные вещи: у этого священника берут благословение, а у другого нет — «это наш батюшка, а тот не наш», идут на Причастие и бегут к «своему» батюшке причащаться. Господи помилуй, о чём тут можно говорить. Мы же молитвы читаем, Священное Писание, и, вместе с тем, в нас что-то происходит, что священник для нас стал таким каким-то идолом. Какая разница, из какой Чаши причащаться? Священник идёт, нет, ждут своего батюшку и у него берут благословение. Какая разница, у какого священника взять благословение? Нет, «наш батюшка, он благодатнее»… Будьте трезвее, сами не делайте священника идолом, не делайте священника заложником такой ситуации. Вы к Христу должны стремиться, а священник должен быть проводником ко Христу. У преподобного Ефрема Сирина есть прекрасное посмертное завещание, он страшные слова говорил, что того, кто понесёт пред ним восковую свечу, того да пожжёт огонь из внутренности его, — так он боялся, что его будут почитать. Он так и говорил, что Христос мне скажет «тебя почитали больше, чем Меня»…
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: И святитель Игнатий (Брянчанинов) об этом говорил, зная нашу слабость в послушании. У него очень много написано о жительстве по совету, почитайте. Поэтому мы советуем учить Евангелие, читать святых Отцов, чтобы вы научились самостоятельности в духовной жизни. Почему жительство по совету — потому что жизнь по послушанию крайне тяжела, мы сегодня не способны на это… Мы что-то советуем, а вы решаете: решаете делать по совету или делать по-своему.