Духовная беседа на Оптинском подворье 28 февраля 2016 года
28 февраля на Оптинском подворье состоялась очередная духовная беседа под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева).
По сложившейся традиции, первая часть встречи была посвящена чтению наизусть прихожанами глав из Евангелия, вторая часть — беседе на духовные темы.
На воскресной беседе собрались прихожане храма и гости Подворья. Многими из присутствующих были зачитаны главы и зачала из Евангелия, по выбору. Отец Настоятель был рад, что в этот раз некоторые из прихожан выучили новые отрывки из Евангелия и зачитали наизусть.
После прочтения Евангелия отец Арсений обратил внимание всех присутствующих на важность постоянного чтения и изучения Священного Писания Нового Завета и творений святых Отцов. Затем, по желанию прихожан, отец Арсений рассказал про издательскую деятельность в монастыре, с которой связано возрождение древней православной книжности; что именно в Оптиной пустыни много лет, под руководством старцев, осуществлялась редакционная подготовка святоотеческих творений, которые затем печатались в типографиях Москвы. Отец Арсений показал прихожанам копию одной из частей рукописной книги — «Лествицы» преподобного Иоанна Синайского на церковно-славянском языке под редакцией преподобного Паисия (Величковского), которую собственноручно переписал преподобной Моисей, Оптинский старец. Сама книга хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки Москвы. Отец Настоятель зачитал некоторые поучения из копии репринтной «Лествицы».
Далее, игумен Арсений и игумен Ефрем побеседовали с прихожанами на духовные вопросы. Предлагаем вниманию читателей нашего сайта некоторую часть из беседы братии Оптинского подворья с прихожанами храма.
В начале разговора речь зашла о том, когда и в каких случаях можно молиться за других людей.
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, благословите, у меня вопрос. У моего знакомого внезапно случился инсульт, он без сознания. Я не знаю, крещёный он или нет, но те люди, с которыми он общался, говорят, что он поклонялся славянским богам, а я знаю, что он обращался ещё и к экстрасенсам. В больнице врачи родственникам сказали, что ситуация ухудшается, остаётся только молиться. А как за него молиться?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Он вам как-то приходится по родству?
ПРИХОЖАНКА: Нет. Скажем так — коллега по работе.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Оставь на волю Божию, не бери много на себя. Как говорил батюшка Амвросий: «Знай себя, и хватит с тебя».
ПРИХОЖАНКА: А если я знаю, что у моих родственников проблемы, но они люди нецерковные и порой тяжко согрешают, можно молиться?
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Если речь идёт о родственниках, о маме и папе, о братьях и сестрах, то мы просто обязаны молиться о них. При любых обстоятельствах. Конечно, если они не крещёные, то молитесь дома, в домашних условиях. За родителей мы молимся по заповеди Божией: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, да долголетен будешь на земле» (Исх. 20:12).
Далее, на беседе зашёл разговор о хранении своих чувств, сдержанности в эмоциях, о стяжании и хранении памяти смертной.
ПРИХОЖАНКА: Читала у Оптинских старцев, точно не помню у кого, что открытые чувства — это как растворённые ворота, через которые все проходят. Так образно сравнивал старец. И я хотела спросить, почему надо хранить свои чувства? Вроде эмоции и чувства присущи людям, и тяжело себя в этом ограничить…
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Здесь достаточно всё понятно. Если этот совет старца касался монаха или монахини, то в монастыре, естественно, нужно, как отвечал преподобный Никон Оптинский на вопрос в одном письме: «Батюшка, я хочу иметь брата во Христе». «Имей лучше брата Христа», — отвечал на это старец. У человека должно быть место личного общения с Богом, и туда вообще никого нельзя допускать, иначе в вашем сердце, в вашей душе всё будет, действительно, как открытые ворота. Каждая личность неповторима, и неповторим путь к Богу, и человек создан для общения с Богом. А если вы будете в своё общение с Богом кого-то допускать, то какое же это будет общение с Богом? У каждого должен быть свой уголок в душе, в котором вы общаетесь с Богом. И нужно создать этот уголочек, этот кусочек той территории сердца, где вы будете общаться с Богом. Это ваше личное достояние. И вы должны иметь ту территорию, где только вы и Бог, и к этому нужно стремиться, особенно если живёшь в монастыре. Например, допустим, вы молились, и к вам пришло какое-то особое чувство; или вы читали молитву и какие-то слова дошли до вашего сердца. И это сугубо ваше достояние, Господь дал вам умиление. А вы идёте к сестре и говорите, что вы читали, что почувствовали, а сестра, естественно, не поймет, что она вам скажет на это? У неё нет таких чувств, нет такого состояния, она может сказать: «да что в том такого?», «ерунда всё это!» Её слова вас оскорбят, вас лишат душевного мира. Поэтому многие удалялись в пустыню, чтобы иметь общение с Богом, понятно, что это дело людей опытных и совершенных. А в нашем положении — лучше сдерживать себя, особенно когда касается каких-то эмоций, чувств. Мы сами друг друга порой просто не можем понять, не говоря уже о каких-то сугубо личных отношений с Богом. Зачем расточать то, что вам лично дал Бог? Господь дал умиление, а вы будете говорить об этом и обсуждать с кем-то — зачем? С духовником советоваться, конечно, можно. Но самое важное, что мы можем получить, к чему можем стремиться, самое драгоценное — это личное общение с Богом. Чем больше его будет, тем больше мы будет отстраняться от мира и людей, лишь бы быть с Богом. Так, люди приходят в монастырь, уединяются от мира, им не хочется ни с кем общаться.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а почему у людей появляются искушения?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Чтобы человек смирился, чтобы он понял, что он без Бога — ничто… Чтобы изменил свою жизнь, стал опытнее.
ПРИХОЖАНИН: А что за этими искушениями стоит?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Вы же читаете и изучаете Евангелие, там написано «невозможно не прийти соблазнам» (Лк. 17:1).
ПРИХОЖАНИН: Да, я знаю.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если знаем, то что, мы будем спрашивать у Бога, почему это искушение пришло. Мы просто терпеливо должны его перенести, и всё.
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: В Евангелии написано, думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? (по Лк.13:4). О чём здесь говорит Евангелие? Говорится о том, нам всегда нужно быть готовым. Мы не знаем, в какую стражу ночи наш Господь придет, в какой час дня или ночи (по Лк. 12:38). Нужно всегда бодрствовать и иметь самоукорение в своём сердце, и молитву «Господи, помилуй». Господь сказал, в чем застану, в том и сужу (Мф. 26:41).
ПРИХОЖАНИН: Что такое память смертная?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Это плод духовной жизни, к нему надо всегда стремиться. Поэтому нам Господь и даёт и болезни, и искушения, и страдания, чтобы постоянно были в скорбном состоянии и не прилеплялись к земному, не желали земного, а думали всегда о Боге. Стяжали память смертную. Жизнь — суетна. Земная жизнь быстро проходит; она тленная преходящая; сегодня мы видим, что мир человеку рукоплещет, а завтра его ругают и осуждают. Вот вам и память смертная.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка, а можно ли так рассуждать, что Господь искушения посылает христианам как спасательный круг, чтобы они смирились, отказались от плотского мудрования и страстей. Искушения как бы постоянно стучаться к человеку «одумайся, одумайся».
ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Давайте здесь обратимся к Священному Писанию. Апостол пишет, что в искушении никто пусть не говорит «Бог меня искушает», потому что каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (по Иак. 1:13–14).
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да, это пишет апостол Иаков. А апостол Павел говорит, что Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (по Евр. 12:6-7). То есть кто без наказания, тот не законный сын.
ПРИХОЖАНИН: Батюшка Ефрем, а надо ли на исповеди говорить, что не вспоминаем о смерти.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно, надо. У нас у всех, так или иначе, приходит забвение. Редко, возвращаясь к разговору о скорбях, когда уже так коснётся — вот здесь мы понимаем, что без Бога мы ничего не можем, и у нас возникает и память смертная, и покаянная молитва, и «Господи помилуй», и мы бежим на исповедь и желаем быстрей-быстрей получить облегчение. А бывает и так, что быстрей бы до исповеди добраться, потому что уже не можешь нести беспокоящих помыслов или мы сделали какое-то не богоугодное дело, и жаждешь скорой исповедь, чтобы только примириться с Богом.
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, я по профессии юрист и часто сталкиваюсь с тем, что муж и жена не могут понять друг друга в этом, даже в православных семьях. Муж тяжело болен, умирает, но не признаёт своей близкой кончины, не делает нужных дел по юридическим вопросам, избегает. А жена даже боится говорить с мужем на тему смерти.
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Хорошо, что мы понимаем это, а по отношению к людям, которые далеки от церкви, какая речь может идти о памяти смертной. Кто на войне или на военной службе, они близки к смерти. А мирским людям если говорить о смерти, то это будет наверно явным оскорблением. Сейчас время некоторого такого гуманизма во всём, и многие избегают думать о смерти. Если для православного христианина смерть — это, как апостол Павел говорил, приобретение (Фил. 1:21) и «имею желание разрешиться и быть со Христом» (Фил. 1:23). То для многих это встреча с Судом Божьим, и люди оттягивают встречу с праведным Судом Божьим. Святые жаждали уже в этой жизни быть со Христом, ни о какой смерти речь уже ни шла, так как Христос был в их сердце. А мы завтра-завтра: завтра я исправлюсь, завтра я начну молиться, завтра я начну поститься, завтра я начну делать добрые дела, завтра я изменюсь и тогда буду с Богом, и Господь меня посетит... И проходит время… и ничего этого не происходит, пришла старость, и мы, православные христиане, прожили жизнь и боимся смерти. То есть мы знаем, что встретимся со Христом, и ничего общего со Христом не имеем. Думаю, это самое главное, основа всего того, почему мы боимся смерти — потому что в этой жизни мы не соединились со Христом. Так даже в монастырях происходит: вроде жили в монастыре, в монашеском чине, но этого единения с Богом не постигли. Каждый из здесь сидящих, неверно, по большому счёту не сможет сказать, что я хочу встретиться со Христом, потому что нам сразу ясно будет, что мы не готовы. Тогда возникает вопрос: а что мы имели со Христом общего в этой жизни? А кому сказано: «Не вем вас». «Не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» (Мф. 7:22). А Господь сказал: «Не вем вас» (Мф. 7:23).
ПРИХОЖАНКА: Батюшка, а в псалтири говорится: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8). Это о смерти?
ИГУМЕН ЕФРЕМ: Да, наверно, так. Псалтирь — это богословское, самое поэтическое произведение Писания, богоданная нам поэзия, которая содержит пророчества, мысли покаянные, утешительные, спасительные. Каких там только слов нет, которые нас могут утешить. В любом псалме мы видим упование на Бога. «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…» (Пс. 50) — это покаянный вопль к Богу. Или «Боже Боже мой, вонми Ми, вскую оставил Мя еси?» (Пс. 21:2). Шестопсалмие читаем и слышим, какие покаянные псалмы звучат: «Рыках от воздыхания сердца моего» (Пс. 37:9). А это был царь Давид, и заметьте, какие он слова написал, в каком покаянии жил и с какими чувствами он предстоял перед Богом.
Также, на воскресной беседе обсуждались и некоторые другие вопросы.